«Наш класс» задом наперед. Литература | Двутгодник | два раза в неделю


«Я не знаю, где начинается эта история. Я знаю, где это не заканчивается », - отвечает Тадеуш Слободзянек на вопрос об истории под именем Едвабне. Хотя его никто не слушает - каждый польский ребенок знает, что такое Едвабне, чем занимается Слободзянек и кем мы являемся - но поскольку он настаивает на том, чтобы мы пошли с ним в этот театр. В театре ситуация, к сожалению, сложная, на этот раз без нашей вины. В съемочной площадке, которую предсказал Ондрей Спишак для спектакля, вы можете показать как «Турлайгрошка», так и «Ковала Маламбо», а также различные другие драмы Слободзянка - только не «Наш класс». Затем бдительность режиссера ослабевает от пения солнца, возможно, происходящего, до абсурдно красивой белой песни, без которой невозможно представить зрелище в таких декорациях. Песни и танцы делают свое дело, с этого момента все в «Нашем уроке» становится обманчиво простым и предсказуемым. Абрам Пекаря принимают за зрителя с пророком Ильей, физиком с метафизикой, выдумкой истины. «Я умоляю вас, без метафоры, где есть историческая документация», - сказал Филипп Рот в аналогичной ситуации, но кто такой Филипп Рот с нами?
Вывод? Был многокультурный пограничный край, «где жили все подружки невесты», но будущие люди были злы, после войны, во время войны, как и на войне, а затем вошли Советы. Вот что мы поймем.
Пожалуйста, не говорите мне, что это искусство Слободзянека. Искусство Слободзянека - это лживые разлагающиеся следы разрушения мифа о польских приграничных землях, которые постоянно называются пограничными. Миф, который тщательно стирается из истории галлеров и погромов, довоенных умиротворений и доносов военного времени, и наводит на мысль о запутанном «мультикультурализме», которого здесь никогда не было, зародился в 80-х годах в Австралии. Искусство Слободзянека - это вивисекция этого мифа, более или менее ценная, как легкомысленная легенда о добром партизане «Огонь», восхваляемая священником Юзефом Тишнером, прежде чем он проверил с прихожанами, о чем его chojrakowanie.
В следующем плане пьеса Слободзянека - это лекция о детерминизме, в котором каждое поколение убеждено, что на земле никогда не было таких свободных людей. То, что история делает с этими людьми, показано в «Нашем уроке» с помощью честных выходок, народной автоматической речи, языка детских графин, школьных стихов, песен и остроумия. А также «такси, гадости и тропики» марионеток, запрограммированные анонимным макаром (мы чувствуем его присутствие, но мы не знаем, кто он): кто-то влюбляется в кого-то, кто-то презирает кого-то, кого-то унижают настолько, что он или она умрет или кто-то другой он убьет, чем скажет, как это было на самом деле. Фигуры этого искусства движутся как фигуры пражского Орле. К ним присоединяется убеждение, что они полностью контролируют свою судьбу, а вся их свобода - это свобода «лугов», о которых писали бывшие поэты.
Обе вещи - детерминизм на множестве судьбы и автоматическая речь на плане языка, и метафора названия «класс» - работают в искусстве Слободзянека, чтобы получить доступ к тому, что является самым трудным в театре: коллективные категории, которые лицемерный зритель или читатель запутывает в такой тесной сети пока он задыхается от своей свободы, и без выбора он, наконец, думает.
Какова роль речи в этой самостоятельной речи, особенно в народной речи, с помощью которой Тадеуш Слободзянек написал «Наш класс»? Кажется, кажется, что эти стихи, песни, стихи - это просто «чужое слово», которое, как хор, комментирует события на сцене. Однако это еще не все. Тадеуш Мичинский уже заметил, что речь не всегда следует за мыслью, иногда за мыслью следует мысль. Сегодня мы бы выразили это более смело: она всегда следует словам, поэтому мы должны быть осторожны со словами. Мы цепляемся за слова, потому что тупо говорим о наших мыслях. Таким образом, ядовитая и бездумная, все более и более автоматическая, а не только народная речь, она становится цепью, к которой цепляются поколения.
Что это за механический голос, который говорит в нас, что мы действительно с ним связываемся, вы можете узнать у Гомбровича или в ежедневных газетах Славомира Мрожека. Давайте возьмем чрезвычайно актуальную запись, почти «с креста» в Краковском Предместье, хотя пятьдесят лет назад:
Пусть Зося не просит стихотворения, потому что, когда Зося вернется на родину, каждый поляк расскажет стихотворение Зоси, и тогда Зосяя выбросит его из дома. Из какого дома, опомнись, нет дома, из которого Зося выгнала бы Полюса, потому что Поляк это ты. Помните об этом, вы, предатель и злодей, что на этой земле все еще есть поляки, которые не позволят себе плюнуть в свою пазуху, хотя я не знаю, какие наказания он испугал, они будут верно стоять на своей позиции на своей родине и никогда не оторвутся от нее, потому что стоит Польша без поляка. Эй, эй, командир серохвостый конь, эй, эй, комендант, это позор, что ты ебать .
Если даже такой герой, как Мрожек или Гомбрович, был свободен от чего-то с подобной автоматической речью, что мы, дьяволы?
Неудивительно, что Тадеуш Слободзянек, насыщенный этой речью «Nasza klasa», вытаскивает стереотипы, из которых построено воображаемое польское сообщество. Это польские и еврейские стереотипы, мужские и женские, стереотипы прогрессивных и слепых повязок. Каждый здесь найдет что-то для себя, каждый сможет порадовать всех в нашем классе, и каждый будет ранен должным образом.
Что такое Зоха, «Праведный», что хранил еврей? Зоха страстный, что все объясняет.
Что спасла ее Менахем? Он неблагодарен, неверен и мстителен, после войны он оскверняет польских патриотов в UB. Затем он принимает сионизм и путешествует по Израилю.
Менахем во многом разделяет Зигмунта, самого крупного бандита в городе, одного из авторов резни в сарае. Господь медлителен, но справедлив: оба заплатят за свои преступления потерю первенца.
Что такое Кац, второй еврей в этом спектакле? Кац - коммунист и плохой менеджер советского общественного центра. Что он был убит? Он построил ворота для прибытия россиян. Он хотел взять скамейки у церкви и поменять церковь на шале.
Третий еврей Абрам Бейкер. Ходячая реклама для польского Kresy. Настолько хороший, набожный и скрытый, что он забрал из Польши, прежде чем его гостеприимство было произнесено.
Священник в этом зрелище темный, жадный и сексуально неосуществленный. И, конечно же, у него есть «слабость к алтарям».
Есть также изнасилованная "прекрасная еврейка" Дора. Она уже имела свое удовольствие.
Есть Рахелка, тонкий, многоязычный, презирающий гой, который спас ее. Это Владек женился на ней. Простак и Чам, «он, безусловно, был типичным поляком, одним прекрасным жестом, а потом и годами унижения».
Последний стереотип - это образ Подлясья в спектакле. Это лучше всего выражено в рифме:
Ломжа, Ломжа.
Лом и экипаж,

Я не помню, чье авторство.
В этом тексте есть много других вопросов, о которых можно было бы спросить автора. Они играют роль приманки в пьесе, и, как свидетельствует более или менее последовательный хор отзывов, аудитория проглатывает приманку. Благодаря этой теме, заблокированной под лозунгом «снова об этом Джедвабне», он возвращается к дебатам. Кому, как никому, кроме Слободзянека, безусловно, повезло не предвидеть этого. Таким образом, он поворачивает зрителя в целом, и самые сложные вещи даны в форме диалогов, которые войдут в польские шорты krotochwili. Как тот, что о свадебных подарках для Rachelka:
- Зоча Скатерть и салфетки.
- [Дора] Чья?
- [Рахелка] Мой?
- [Зоча] Да? Олеся принес ...
- [Аврам] Боже!
- [Менахем] Черт!
- Рахелка Прекрасна.
Трудно устоять перед впечатлением, что, играя на цену безобразия, автор мстит тем, кто взял «Наш класс» за песню, прочитал ее по-польски (снова Мрожек): «Недомишенье, худшая болезнь польской элиты. Чтобы жить, не нужно угадывать все полностью, нужно сделать шаг назад, прежде чем делать выводы ».
«Я не знаю, где начинается эта история Тадеуш Слободзянек, "Наш класс".
słowo / obraz terytoria, 112 страниц, Гданьск 2009 Каков финал этого странного искусства? Как это выглядит Słobodziankowe "kochajmy się", о котором так много иронично сказано в городе? Он состоит из двух элементов: монолога раввина Бейкера, исчерпывающе представляющего его многочисленных внуков и правнуков, и поэму о неподвижной Полярной звезде, в которой трудно не распознать неискушенный намек на «моральный компас». Вопрос в том, являются ли они элементами одной головоломки, и действительно ли это счастливый конец. Тот, у кого есть уши, чтобы слушать, услышит слова Зохи в этот момент: «Вот как эта жизнь пропала». И тогда он также может заметить, как мало мы понимаем из этой истории, как невидимые, видимые в театре Слободзянека, ее настоящие герои: Антонина Выржиковска, Марианна и Станислав Рамотовские, Шмуль Вассерштайн, а также братья Лауданские с отцом. На вид решительно, но бесплатно.
В своей версии «истории под названием« Едвабне »Тадеуш Слободзянек вывел публику на поле. Он сделал это, потому что знал его очень хорошо. В конце концов, он не вернул его, потому что он разделяет еврейское видение хорошей жизни, согласно которому истинно справедливый Господь благословляет многих внуков и скот, более многочисленный, чем звезды на небе.
Если, однако, образец художников, созданный успехом их поэтической лицензии, автор когда-либо полагал, что «Наш класс» - это то, как на самом деле выглядела «история под названием« Джедвабне »», нам не останется ничего делать для изучения причин на протяжении всей жизни. за что Платон намеревался изгнать поэтов из государства.

«Я умоляю вас, без метафоры, где есть историческая документация», - сказал Филипп Рот в аналогичной ситуации, но кто такой Филипп Рот с нами?
Вывод?
Какова роль речи в этой самостоятельной речи, особенно в народной речи, с помощью которой Тадеуш Слободзянек написал «Наш класс»?
Если даже такой герой, как Мрожек или Гомбрович, был свободен от чего-то с подобной автоматической речью, что мы, дьяволы?
Что такое Зоха, «Праведный», что хранил еврей?
Что спасла ее Менахем?
Что такое Кац, второй еврей в этом спектакле?
Что он был убит?
Дора] Чья?
Рахелка] Мой?

Календарь

«     Август 2016    »
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
 

Популярные новости